Каждый день полосатого Висмута заканчивается словно настоящая, всеми любимая банальная история. Сегодня, например, в спокойной, романтической обстановке, вечером холодным и летним, когда спешно гаснет небо, торопясь скрыть от особо любопытных глаз пустые улицы, когда унылый дождь жалобно постукивает по зонтикам последних пешеходов, задержавшихся в своих скучных офисах, а утомленный долгим днем ветер лениво скитается по городу, таская за собой газеты, пустые банки, давно умершие листья. Кому-то в такие моменты может показаться, что все внутри заполняется тоской, не пойми откуда взявшейся, но колющей больнее, чем самый острый в мире клинок. Кто-то захочет выть, забьется в угол, и будет сидеть там, царапая когтями асфальт или линолеум до тех пор, пока первый лучик солнца не увидят его глаза или глаз. Найдутся и менее эмоциональные усатые, которые не будут отрываться от своих важных дел ради того, чтобы проводить в последний путь умирающий день или просто погрустить. Хотя все это бред, не бывает таких котов.
Висмут сидел на полу, в центре его большой и уютной гостиной, слушал тихое сопение Роджера, пса, которого хозяева милостливо пустили в дом, и смотрел через окно на небо, усеянное мелкими полупрозрачными звездами.
Они родились только что. Сначала одинокая звездочка, выглядевшая маленькой и слабой, не на что не способной, озарила своим хилым светом небольшое пространство вокруг себя. Вслед за ней, один за другим, повсюду зажигались новые, чистые огоньки, такие же маленькие, но яркие, и гордые. Они словно подбадривали ее, и звездочка, воодушевленная поддержкой, собрав последние силы, залилась ярчайшим светом. И вот теперь, все вместе они освещают огромное небо и придают тяжелой, неповоротливой массе легкое очертание.
[-Эй, усатый, чего замолчал?
Роджер больно ткнул кота в бок. Висмут повернул голову и, посмотрев в его потухшие карие глаза, не увидел ничего. Лишь огромные расширенные зрачки, как черные омуты, чуть блестели  в темноте.
Роджер был молод, очень молод, но тем не менее простуде удалось повалить его с ног. Он лежал на боку и не принимал ни единой попытки погнаться за Висмутом, а Висмут, наверное, поэтому не принимал ни единой попытки убежать.
Висмут махнул хвостом перед собачьим носом и подумал о том, что было бы неплохо прогуляться перед сном. Оно, может, и правда было бы неплохо, но полосатый кот даже не думал осуществлять в жизнь сие желание, каким бы неплохим оно ни оказалось. Висмут лишь лениво поднялся на своих четырех и, не обращая внимания на бигля, - а тем более не собираясь отвечать на его странный вопрос -  запрыгнул на диван, где свернулся клубком и тихо засопел, как недавно это проделывал Роджер.